мексиканские дневники - 1
Aug. 3rd, 2003 02:59 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
elina_wЭто длинно, занудно и не всегда о Мексике. Тому, кто любит покороче и поживее, лучше отправиться сюда.
22.05.2003. Бордо – Париж - Мехико
Много моложавых американских старичков. На рюкзачках у них аккуратно и густо нашиты эмблемы, география пенсионных перемещений. У некоторых разглядела герб одного и того же хостеля для старичков, где-то в Ирландии. Все выглядит довольно новым – и рюкзачки, и эмблемки, и... гммм... сами старички. Свежие, розовые. Где их хотя бы сорок лет, медленное увядание, с домысливаемым кризисом среднего возраста? Хочу ли я дожить до старости и непослушными руками нашивать эмблемки? Уравнивает ли старость так же, как младенчество? Если не нарушать сословных границ – пожалуй, да.
Я не стану такой, конечно. Ни локончиков этих сереньких не будет, ни штанов в шотландскую клетку. А пока мне ничего не остается, как подменять пронзительный взор почтительным. Ибо невежливо это – пугать стареньких тяжелым зеленым взглядом. Мне еще нужно уметь дожить, и ни на какую мудрость я, по причине свежей наружности, претендовать не могу. Взгляд скользит по касательной, старички разбегаются.
Ночью думала о том, могу ли я еще вести рукописный дневник, и о поэзии. О собственной поэтической сварливости и нетерпимости, о том, как мне невозможно угодить. Щит мой – «нет поэтов». Кошмар мой – «поэзия умерла». На алтарь первой из этих крайностей я слагаю свои холиямбы.
О том, что Usted значит Vuеstra Мerced я узнала еще в 2-х часах (2-х днях по старому стилю), а не в дне (месяце) пути от Испании. Желтый с красным самоучитель. Сорок уроков. Аминь.
В Париже слоняемся 3 часа. Пьем кофе, едва не грохаясь с разболтанных стульев аэропортовской забегаловки. Симпатичная девушка сует анкеты, нравится ли нам в кафе. Стулья, стулья поменяйте! И тут началось. Созидание толпы из пустоты и наоборот. Несколько вагонов на подпорках - вагонов, висящих в воздухе, в которые загоняют овечек, знающих промычать только «куда» и «зачем». Впрочем, забывших уже и это. Вагоны опускаются, превращаются в голенастые автобусы, подъезжают к огромному как мои печали самолету, опять тянутся вверх.Уже здесь видно, что в толпу мы вряд ли впишемся. Индейские черты всех, у кого в руках мелькает мексиканский паспорт.
Стюарды провожают к месту – без их помощи не найдешь. Джет воистину огромен. Мы сидим в хвосте, вдвоем, вполне уютно. Шерстяные пледики, перьевые подушечки. Индивидуальные экраны в спинках кресел, пульты, выцарапываемые из подлокотников. Масса туалетов. Еще бы, еще бы... Поверх всего - терраса для прогулок. А теперь нам надо со всей этой ... взлететь.
Помимо обычной самолетной фобии должна проявиться какая-то еще. Вдруг начинаю опасаться, что нас не пустят в Мексику – виз-то у нас нет, а продержат сутки в каком-нибудь обезьяннике, да и отправят назад с позором. В консульстве сказали, что визы вроде как не нужны. О том же и на сайте консульства. Но накануне, на мексиканском туристском сайте, прочла, что визы нужны всем, без исключения.
Меж тем, лететь 14 часов. Ненавижу наушники. Один фильм, впрочем, посмотрела. Французскую комедию на предмет экзерсиса. Толпа франко-американского народа в богатом французском доме. (Анти)глобализация, камни в чемоданах, муть и чушь. Отбрасываю наушники. Теперь у меня на экране – только карта, по которой ползет виртуальный самолетик. Он вовсе не спешит к океану. Поднимается к Ирландии, потом чуть ли не к Гренландии; Наконец, по кратчайшей линии, достигает севера Канады и дальше, выписав этакую трапецию без нижнего основания, летит над Америкой, в которой нет Нью-Йорка. Я не помню такой траектории из бразильского полета. Тогда было основание, без всякой трапеции, тогда самолет – по счастью, в проекции - сразу взрезал океан. Облака сбиты в плотную вату, земли не видно. Только над Ньюфаундлендом показывается причудливо изрезанный ... гммм... сам Нью-Фаундленд.
22.05.2003. Бордо – Париж - Мехико
Много моложавых американских старичков. На рюкзачках у них аккуратно и густо нашиты эмблемы, география пенсионных перемещений. У некоторых разглядела герб одного и того же хостеля для старичков, где-то в Ирландии. Все выглядит довольно новым – и рюкзачки, и эмблемки, и... гммм... сами старички. Свежие, розовые. Где их хотя бы сорок лет, медленное увядание, с домысливаемым кризисом среднего возраста? Хочу ли я дожить до старости и непослушными руками нашивать эмблемки? Уравнивает ли старость так же, как младенчество? Если не нарушать сословных границ – пожалуй, да.
Я не стану такой, конечно. Ни локончиков этих сереньких не будет, ни штанов в шотландскую клетку. А пока мне ничего не остается, как подменять пронзительный взор почтительным. Ибо невежливо это – пугать стареньких тяжелым зеленым взглядом. Мне еще нужно уметь дожить, и ни на какую мудрость я, по причине свежей наружности, претендовать не могу. Взгляд скользит по касательной, старички разбегаются.
Ночью думала о том, могу ли я еще вести рукописный дневник, и о поэзии. О собственной поэтической сварливости и нетерпимости, о том, как мне невозможно угодить. Щит мой – «нет поэтов». Кошмар мой – «поэзия умерла». На алтарь первой из этих крайностей я слагаю свои холиямбы.
О том, что Usted значит Vuеstra Мerced я узнала еще в 2-х часах (2-х днях по старому стилю), а не в дне (месяце) пути от Испании. Желтый с красным самоучитель. Сорок уроков. Аминь.
В Париже слоняемся 3 часа. Пьем кофе, едва не грохаясь с разболтанных стульев аэропортовской забегаловки. Симпатичная девушка сует анкеты, нравится ли нам в кафе. Стулья, стулья поменяйте! И тут началось. Созидание толпы из пустоты и наоборот. Несколько вагонов на подпорках - вагонов, висящих в воздухе, в которые загоняют овечек, знающих промычать только «куда» и «зачем». Впрочем, забывших уже и это. Вагоны опускаются, превращаются в голенастые автобусы, подъезжают к огромному как мои печали самолету, опять тянутся вверх.Уже здесь видно, что в толпу мы вряд ли впишемся. Индейские черты всех, у кого в руках мелькает мексиканский паспорт.
Стюарды провожают к месту – без их помощи не найдешь. Джет воистину огромен. Мы сидим в хвосте, вдвоем, вполне уютно. Шерстяные пледики, перьевые подушечки. Индивидуальные экраны в спинках кресел, пульты, выцарапываемые из подлокотников. Масса туалетов. Еще бы, еще бы... Поверх всего - терраса для прогулок. А теперь нам надо со всей этой ... взлететь.
Помимо обычной самолетной фобии должна проявиться какая-то еще. Вдруг начинаю опасаться, что нас не пустят в Мексику – виз-то у нас нет, а продержат сутки в каком-нибудь обезьяннике, да и отправят назад с позором. В консульстве сказали, что визы вроде как не нужны. О том же и на сайте консульства. Но накануне, на мексиканском туристском сайте, прочла, что визы нужны всем, без исключения.
Меж тем, лететь 14 часов. Ненавижу наушники. Один фильм, впрочем, посмотрела. Французскую комедию на предмет экзерсиса. Толпа франко-американского народа в богатом французском доме. (Анти)глобализация, камни в чемоданах, муть и чушь. Отбрасываю наушники. Теперь у меня на экране – только карта, по которой ползет виртуальный самолетик. Он вовсе не спешит к океану. Поднимается к Ирландии, потом чуть ли не к Гренландии; Наконец, по кратчайшей линии, достигает севера Канады и дальше, выписав этакую трапецию без нижнего основания, летит над Америкой, в которой нет Нью-Йорка. Я не помню такой траектории из бразильского полета. Тогда было основание, без всякой трапеции, тогда самолет – по счастью, в проекции - сразу взрезал океан. Облака сбиты в плотную вату, земли не видно. Только над Ньюфаундлендом показывается причудливо изрезанный ... гммм... сам Нью-Фаундленд.
