![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
elina_wвряд ли окажется веселым.
Мама уже была на последней стадии болезни, когда появилась Элла.
Как-то спросила: "Ты помнишь Эллу?"
Я помнила. Это была мамина подруга, с которой она дружила когда-то давно, но потом как-то раздружилась. Блондинистая дамочка с большим коком на голове по моде конца 60-х - начала 70-х и жирными стрелками на веках. У нее была дочка Наташа, на 2-3 года младше меня и, конечно, гораздо мельче. Крошечная стриженая девочка с большим бантом на макушке - прическа по вкусам нашей семьи совершенно некомильфо, но лояльность - это тоже семейное свойство. Никакого папы при девочке не имелось, а имелась молодая родственница из провинции, которая возилась с дитятей больше, чем родная мать. Собственно, это было объяснимо. Элла работала диспетчером на железной дороге - тяжелая, ответственная работа, часто в ночную смену. Мама тоже там работала некоторое время после института, но потом перешла в управление дороги и, возможно, с этим и связан конец дружбы. Или со смертью бабушки. Или с разводом. Когда я пошла в школу, мама уже работала в управлении и, кажется, перестала тесно общаться с Эллой, т.е. это совсем ранние мои воспоминания, но в детстве у меня была очень цепкая память.
Итак, "помнишь ли ты Эллу", - спросила мама. Элла, оказывается, опять возникла на горизонте, стала названивать, а потом и зашла. Седая стриженая женщина, очень немолодая на вид, - она выглядела гораздо хуже мамы, несмотря на все. Работа способна разрушить красоту вернее смертельной болезни, сделала я странный вывод, да, собственно, не до выводов мне тогда было. Позади был тяжелейший год, все кошмары раковой терапии. Сказать, что год был ужасным, значит ничего не сказать, от меня мало что осталось, в интеллектуальном смысле тоже, и дело неторопливо двигалось к развязке, когда появилась Элла.
Элла так и проработала диспетчером все эти годы и уже собиралась на пенсию, потому что на такой работе полагались льготы. Можно было уйти на 5 не то 7 лет раньше, или даже на 10. Но нужно было сначала вырастить Наташу, поставить на ноги. Теперь Наташа закончила школу и уже работала. Продавцом в гуме. Ни о каком институте речь не шла, аттестат весь из троек. Элла не вполне была довольна дочкиной работой - на молодую списывали все недостачи, и Эллиной зарплаты не хватало это все покрывать, но она полагала, что это временные трудности. Я увидала и Наташу. Контраст между малюсенькой девочкой с бантом и здоровенной вульгарной крашеной блондинкой толщиной с пивную бочку бросился даже в мои полумертвые глаза.
А Элла заходила, много рассказывала. Я слышала далеко не все, но эти рассказы, кажется, развлекали маму. Элла провела бурную жизнь, и продолжала, хотя совершенно не молодилась и не приукрашивалась теперь. Как-то засобиралась на курорт. "Не слишком там усердствуй, знай меру", - пошутила мама, Элла зарделась как дитя. Вернулась бодрая и много рассказывала шепотом, чтобы я не слышала.
Как-то мама сказала: "Элла только что звонила. Пару часов назад случилась авария на чернобыльской электростанции."
"Это атомная?" - спросила я. "Нет, обычная."
Если бы она, и правда, была обычной, думаю, пару месяцев у нас бы еще было.
Если бы отца не назначали пару раз начальником работ - это была вахтовая работа, на 2 недели - думаю, пару лет бы у нас еще было. Но это уже совсем другая история.
Элла пришла на похороны и очень плакала. Больше я ее не видала, но на Наташу натыкалась несколько раз в гуме.
Мама уже была на последней стадии болезни, когда появилась Элла.
Как-то спросила: "Ты помнишь Эллу?"
Я помнила. Это была мамина подруга, с которой она дружила когда-то давно, но потом как-то раздружилась. Блондинистая дамочка с большим коком на голове по моде конца 60-х - начала 70-х и жирными стрелками на веках. У нее была дочка Наташа, на 2-3 года младше меня и, конечно, гораздо мельче. Крошечная стриженая девочка с большим бантом на макушке - прическа по вкусам нашей семьи совершенно некомильфо, но лояльность - это тоже семейное свойство. Никакого папы при девочке не имелось, а имелась молодая родственница из провинции, которая возилась с дитятей больше, чем родная мать. Собственно, это было объяснимо. Элла работала диспетчером на железной дороге - тяжелая, ответственная работа, часто в ночную смену. Мама тоже там работала некоторое время после института, но потом перешла в управление дороги и, возможно, с этим и связан конец дружбы. Или со смертью бабушки. Или с разводом. Когда я пошла в школу, мама уже работала в управлении и, кажется, перестала тесно общаться с Эллой, т.е. это совсем ранние мои воспоминания, но в детстве у меня была очень цепкая память.
Итак, "помнишь ли ты Эллу", - спросила мама. Элла, оказывается, опять возникла на горизонте, стала названивать, а потом и зашла. Седая стриженая женщина, очень немолодая на вид, - она выглядела гораздо хуже мамы, несмотря на все. Работа способна разрушить красоту вернее смертельной болезни, сделала я странный вывод, да, собственно, не до выводов мне тогда было. Позади был тяжелейший год, все кошмары раковой терапии. Сказать, что год был ужасным, значит ничего не сказать, от меня мало что осталось, в интеллектуальном смысле тоже, и дело неторопливо двигалось к развязке, когда появилась Элла.
Элла так и проработала диспетчером все эти годы и уже собиралась на пенсию, потому что на такой работе полагались льготы. Можно было уйти на 5 не то 7 лет раньше, или даже на 10. Но нужно было сначала вырастить Наташу, поставить на ноги. Теперь Наташа закончила школу и уже работала. Продавцом в гуме. Ни о каком институте речь не шла, аттестат весь из троек. Элла не вполне была довольна дочкиной работой - на молодую списывали все недостачи, и Эллиной зарплаты не хватало это все покрывать, но она полагала, что это временные трудности. Я увидала и Наташу. Контраст между малюсенькой девочкой с бантом и здоровенной вульгарной крашеной блондинкой толщиной с пивную бочку бросился даже в мои полумертвые глаза.
А Элла заходила, много рассказывала. Я слышала далеко не все, но эти рассказы, кажется, развлекали маму. Элла провела бурную жизнь, и продолжала, хотя совершенно не молодилась и не приукрашивалась теперь. Как-то засобиралась на курорт. "Не слишком там усердствуй, знай меру", - пошутила мама, Элла зарделась как дитя. Вернулась бодрая и много рассказывала шепотом, чтобы я не слышала.
Как-то мама сказала: "Элла только что звонила. Пару часов назад случилась авария на чернобыльской электростанции."
"Это атомная?" - спросила я. "Нет, обычная."
Если бы она, и правда, была обычной, думаю, пару месяцев у нас бы еще было.
Если бы отца не назначали пару раз начальником работ - это была вахтовая работа, на 2 недели - думаю, пару лет бы у нас еще было. Но это уже совсем другая история.
Элла пришла на похороны и очень плакала. Больше я ее не видала, но на Наташу натыкалась несколько раз в гуме.
